ПУТИ-ДОРОГИ СТРАНЫ «ЛИМОНИИ»

ГЛАВА 11
НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА

Несмотря на великое желание, меня не взяли в школу — до се­ми лет не хватило без трех дней двух месяцев. Мать утешала: «Успе­ешь ещё. Школа от тебя никуда не уйдёт. Посиди дома, по­моги справиться с Дусей».

Таким образом, в школу я пошёл на год позже. Школа ра­спо­лагалась в самом высоком в деревне доме, который, един­ственный в деревне, снаружи был обшит вагонкой, покрашенной бе­лой краской. Стены чердака и часть крыши были разрисованы гривастыми львами и стройными скакунами. Вход располагался по­середине дома. Из-за высокого цокольного этажа, где нахо­дилось подполье (как говорили у нас в деревне, голбец), в дом вела широкая лестница с перилами. Внутренняя часть дома была разделена на две большие комнаты, в которых располагались учебные классы. В каждой комнате стояло по 14 парт и находилось по одной печке голландке. В каждой ком­нате занимались одновременно два класса, соответственно первый и третий, второй и четвёртый. Рядом с домом стояла зи­мовка, высотой менее половины школьного здания, с двумя маленькими комнатами. 

Этот ансамбль раньше принадлежал деревенскому купцу Вурдову Алексею Егоровичу. Алексея Егоровича и его сына Ва­силия Алексеевича раскулачили как кулаков и отправили в Сыктывкар для проведения судебного разбирательства. По пу­ти следования Алексей Егорович, будучи в преклонном возрас­те, скончался. Сына его, Василия Алексеевича, по решению три­бунала в Сыктывкаре расстреляли (цена жизни при строительстве коммунизма в мировом масштабе). А сын Василия, Иван Васильевич, внук Алексея Егоровича, был призван с на­чалом войны в Красную Армию и погиб на полях Великой Оте­чест­венной войны.

По воспоминаниям взрослых женщин, кулак, Алексей Егорович, брал молодых девчат на подённую работу на полях с оплатой 15-20 копеек за дневную работу. При этом была организована трёх­разовая кормёжка. Бабы жалели кулаков. Вот такие коллизии происходили в тридцатых годах прошлого столетия.

Жена куп­ца, баба Варя (я её еще застал живой), проживала в зимовке. Она ни с кем не общалась, не снимала траур (росчерком пе­ра потеряла трёх родных мужиков), на нас детей не обраща­ла внимания, проходила мимо, не замечая нас. Числилась уборщицей школы, зимой ловила снегирей установленными на маленьких досках петлями, изготовленными из волос конского хвоста. За день иногда вылавливала от 20 до сорока штук — они заменяли ей белковую пищу. Сельчане её не осуждали, относились с дол­жным пониманием. 

Выходит, что в деревне Кучмозерье были два кулака. Почти од­но­временно был раскулачен и расстрелян (на кулаков не жале­ли патронов) второй кулак с нижней стороны деревни, Павлов Алек­сей Яковлевич. Его дочь, Александра Алексеевна, в войну некоторое время была председателем колхоза и «умно» (не имея понятия о социалистическом хозяйствовании) приложила руку к развалу колхозного хозяйства: некоторым так казалось, но все молчали — не высовывайся, будешь жив.

Военные зимы стояли с трескучими морозами и снегопадами. Дед перебрался в свои охотничьи угодья бить дичь и зверя. Он был охотником-промысловиком и зимой подолгу (от месяца до трёх) находился в лесу в своей промысловой избушке, постро­ен­ной им самим. Привозил домой на своей нарте охотничьи трофеи, на ней же, уходя в лес, тащил свои припасы в лес. Они бы­ли довольно внушительны: кроме патронов, дроби, пороха, гильз он вёз на нартах муку, варёную истолчённую картошку, скатанную в шарики размером с детский кулак, жжённый сахар, мас­ло и ещё что-то, от чего у нас текли слюнки. Но мы стойко пе­реносили свои желания в надежде, что дед привезёт из леса мя­со дичи, зверя и мы будем сыты. 

Он привозил глухарей, косачей (самцов глухаря), тетеревов, ош­куренные тушки белок, зайцев. Мясо белки по качеству не уступало другим, но обилие мелких косточек требовало внимательного отношения к ним во время еды: как-то Лия от чрезмерной торопливости поперхнулась беличьей косточкой, и только умелые действия деда спасли ей жизнь. Он не растерялся, быстро принял меры по извлечению косточки из горла, вытащив злополучную косточку, чем спас внучке жизнь. Он сдавал в охот­ничью заготовительную контору все шкурки добытых им зве­рей: белок, лисиц, горностая, росомахи и прочих животных, которыми была богата тайга. Взамен он получал боеприпасы, соль, сахар, муку, масло и ряд других товаров, необходимых промысловику-охотнику (на семью почему-то не полагалось). 

В январе, в отсутствие деда, у нас оказались на исходе дрова. Мать с разрешения председателя колхоза взяла лошадь, запряжённую в сани, и поехала в лес за дровами. Обычно дрова заготавливали вначале лета артелью: объединялись несколько семей (от двух до трех) и в течение дня обеспечивали дровами на зи­му одну из семей. За день пилили лес, распиливали на чурки, ко­лоли и складывали в поленницы, считая меру в саженях. На обес­печение всех семей требовалось несколько дней. Мы, дети, так же принимали участие в заготовке дров, делая посильную ра­боту. Дрова (поленья) за лето высыхали до приемлемого состояния и зимой в печах горели ярким пламенем. 

Доехав до того места, где были заготовлены дрова, мама развер­нула лошадь по направлению к дому и начала подбирать дрова для укладки в сани. В это время поленница под тяжестью снега развалилась, и маму придавило дровами и скопившейся на них снежной массой. Она была не в состоянии шевельнуться. Ду­мать о том, что кто-то может помочь, было бесполезно. К счастью, в руки попала верёвка, приготовленная для крепления дров на санях. Она связала руки верёвкой, надеясь, что лошадь тронется с места и вытащит её. Стала её подгонять, но лошадь не по­нимала, что от неё хотят — стояла и не трогалась. Мать так долго лежала под дровами на снегу, что от холода стала забываться. Придя в сознание, криком стала понукать лошадь пойти домой. На этот раз лошадь пошла и вытащила её из-под за­вала. Лошадь по звуку «тпру» остановилась, мать сумела забраться в сани, и лошадь её привезла к дому. 

Мы её ждали весь день. Стало смеркаться, а её всё нет. Тогда до нас дошло, что случилось что-то неладное и стали искать воз­можность организовать её поиски в лесу. Когда уже была под­готовлена к выходу подвода, её умная лошадь остановилась у крыльца нашего дома. Взрослые вызвали фельдшерицу, мать быстренько подняли на лежанку печи. Пришла девушка фельд­шер, дала маме выпить спирт, приговаривая, что есть на свете Бог и долго тщательно растирала её тело спиртом. В начале у мамы зуб на зуб не попадал, её бил озноб, затем она стала успока­иваться и рассказала, что и как с ней случилось. Я находился в шоке, представляя, что бы с нами стало, если бы она замёрзла.

Copyright © 2022 Вурдов Морисович Николаевич

Лимония