ПУТИ-ДОРОГИ СТРАНЫ «ЛИМОНИИ»

ГЛАВА 15
«МОР — ЭТО НЕ ПО-ХРИСТИАНСКИ»

Частенько к нам заходил сосед — зять, отец деревенского юмо­риста Вани, дед Лев Сем Öнь. Едва перешагнув порог дома и уви­дев меня, он сходу начинал предлагать провести процесс кре­щения. Закатив глаза, он тряс своей опрятно подстриженной «а ля Чехов» бородкой и приговаривал: «Ну, что за нехристе имя тебе дали родители, надо срочно тебя крестить и дать новое имя, достойное православного человека, а то какой-то Мор — не­христь какая-то — это не по-христиански, не по-нашему».

Наш дед, Пепил Вась, занимаясь ремонтом бахилы (рыбачьего са­пога), не вмешивался в разговор, приглашая зятя: «Проходи, Ан­дрей Семенович, садись на лавку, будь гостем. Что-нибудь стряс­лось? Мы тут с внуком беседуем о бренности бытия. Почти вот закончил ремонт обуви — осталось продержать в березовом на­стое, и можно ехать на рыбную ловлю». У Андрея Семеновича дома хранились библия на старославянском и евангелие. Бывая у него, мы, ребятишки, разглядывали раскрашенные картинки на библейские темы, не понимая слов текста. Он единственный, кто подсчитывал и указывал дни Пасхи, ведя церковный ка­лен­дарь в Кырйыве, то бишь у нас под горой, на нашей полови­не деревни. В Удоре был свой дед-семинарист, и частенько они про­веряли свои расчёты, чтобы избавиться от ошибок и не вводить односельчан в заблуждение. Поэтому все своевременно зна­ли, когда приходит Пасха и остальные подвижные религиозные святые дни.

Престольным праздникам взрослое население отдавало предпочтение. Чтобы не мешать взрослым общаться с Богом, я уходил из дому по своим мальчишеским делам. Дед вдогонку предлагал да­леко не уходить, чтобы помочь в сборе походного скарба.

Зимой на Рождество (Новый год ещё не праздновали) мы ночью собирались в группы. С собой прихватывали грубый, домашнего изготовления клубок ниток, крадучись шли вдоль заборов, выискивая, где, возможно, еще варят самогон к празднику. Один из нас заходил во двор, привязывал нитку к кольцу щеколды и быстро выходил к нам. Мы все лежали на снегу у забора так, чтобы, выйдя из дома на крыльцо, хозяину (хозяйке) обнаружить нас сразу же было сложно. Вышедший на стук металлического кольца, кричал: «Кто там?». Открывал дверь и, не обнаружив никого, чертыхался в сердцах и за­пи­рал засов. Но были такие ушлые, которые, заподозрив, что ба­луются дети, бросались с верёвками в руке к забору и ус­пе­ва­ли отстегать попавших к ним в руки медлительных ребят. По закоулкам собирались вместе на мосту, выбирали новый дом и историю повторяли. Так мы поднимали безмятежно спавших односельчан с постели, совершенно не думая о последствиях. Не­которые после такой побудки спать больше не ложились и сла­ли на наши головы всех чертей и напастей.

На следующий день только и было разговоров о таком ночном бдении. Нас мягко журили, но мы отрицали нашу причастность, а утром шли по тем же домам колядовать. Нам же разговоров хва­тало на долгое время.

Наша маленькая речушка «Кущ ель» летом пересыхала, превращаясь в ручеёк с перекатами и неглубокими заводями. В то голодное лето я, двигаясь вдоль ручья, увидел под водой норку. Обследовав рукой вход, обнаружил, что там имеется небольшая пещерка с живым существом, которое стремилось выскочить из пе­щерки. Мгновенно ухватил скользкое существо и вытащил его наружу. Каково же было моё удивление, когда обнаружил в руках увесистого чёрного налима весом около трёхсот граммов, старающегося вырваться из моих рук. Недолго думая, не­медленно выбросил его на пологий берег, где тут же с помощью трута с кремнем разжёг из сухих веток маленький костер, разделал налима, выбросив внутренности в речушку. Поджарил на костре и съел, мурлыча от удовольствия песню. Таким образом обследовав речку до самой оставленной без присмотра тихо умирающей мельницы, находил почти во всякий приход на речку до­полнительный паёк от природы.

Долго «лакомиться» одному не довелось — меня выследил со­сед­ский мальчик Алёшка, бывший на год моложе меня. При­шлось поделиться своим секретом и рассказать о налимах, остававшихся в речке на лето. Это была тайна, которую не знал ни­кто, кроме нас двоих.

Все мы ходили с удочками на реку Йирва ловить пескарей, окунь­ков, сорогу, иногда попадалась и более крупная рыба, но из-за отсутствия фабричных крючков, рыба на моём крючке долго не задерживалась: успевала червяка проглотить и, выплюнув рыболовный крючок, благополучно уплыть в свою водную стихию.

Сосед, Степ Коль, литровую банку заполнял рыбой за пару часов, я же только мог случайно зацепить несколько штук рыбок и, терпя неудачу за неудачей, старался вместе с ним не ходить с удочкой на реку. Впоследствии к ловле рыбы с удочками я так и не приобрёл пристрастия.

Коля был старше меня на 2 года, его брат Миша — мой ро­вес­ник. Он никогда не ходил с удочкой, поскольку его рыболовные способности были аналогичны моим. Из-за отсутствия валяной обуви они некоторое время зимой бегали в школу босиком, затем совсем прекратили посещать школьные занятия и окончательно её забросили. Мать растила их без отца, старший сын был на фронте, сестра проживала в райцентре. Сами они больше были за­няты поисками и заготовкой подножного корма — собирали гри­бы, ягоды, сажали картошку, репу, лук. Николай летом еже­дневно удил рыбу в реке под деревней. Зимняя рыбалка на удоч­ку не практиковалась. Зимой больше промышляли ловлей силками снегирей и другой мелкой дичи. Не воровали.

Если уж я и выбирался на рыбалку, то только один, чтобы не бы­ло обидно: что поймал — то и моё, и не надо ни на кого равняться. 

Copyright © 2022 Вурдов Морисович Николаевич

Лимония